Пролог
Мой дед Афанасий Петров — ветеран Великой Отечественной войны. Воевал от первого до последнего дня, был в плену и бежал, но речь не об этом. Я хочу рассказать о последнем дне жизни моего деда. Шёл 2016 год. Конец апреля. Зазвонил телефон и на другом конце провода прозвучал холодный женский голос: "Здравствуйте, вас беспокоят из управления культуры, мы бы хотели поговорить с Афанасием Петровым".
Я ответил, что я его внук и они могут поговорить со мной. Девушка оживилась и рассказала, что деда хотят пригласить на празднование Дня Победы: дескать, и подарки будут, и грамота, и обязательные "фронтовые сто грамм". Я попросил подождать, положил трубку рядом с аппаратом и отправился в комнату к деду.
— Пусть идут в жопу! — взорвался дед. Он затаил злобу на любые власти ещё с десяток лет назад. Тогда ему обещали издать книгу с воспоминаниями о войне, но позже просто забыли об этом. Девушке с холодным голосом пришлось отказать.
Но через несколько дней началось что-то невообразимое: звонили из разных администраций, звонили представители провластных и оппозиционных партий, всяких общественных организаций и телеканалов, названия которых я слышал впервые. К 25-му числу телефон звонил, не переставая.
Бизнес
Первым предложил деньги представитель одной из партий. Вкрадчивый голос по телефону пообещал двести долларов, если я привезу деда на возложение цветов. Я был шокирован таким цинизмом. Как же, чёрт возьми, я мог голосовать за этих людей?
Я кипел от возмущения: ведь мой дед ветеран войны, настоящий герой! Как они могли предложить такое!? Поэтому к вечеру ставка поднялась до пятисот долларов.
Меня почему-то начала терзать совесть: быть может, зря дед отказывается — всё-таки стоит напомнить молодёжи о великом подвиге предков. Рассказать об ужасах войны, в конце-концов. И было бы совершенно безответственно игнорировать праздник Великой Победы.
Утром я обзвонил штабы партий. За возложение цветов с участием деда я жёстко требовал две тысячи и держал эту высокую планку. Уже к вечеру день девятого мая был распланирован, включая шествие в Параде Победы под флагом партии власти ($4000). Оставалось уговорить деда. На заработанные деньги я собирался сделать ремонт в квартире, а ещё купить в комнату деда новомодный плоский телевизор с LED-матрицей высокой чёткости и пониженным энергопотреблением.
Утром 9-го мая я налил деду "фронтовых семьдесят пять грамм", а в закуску заблаговременно растолок таблетку антидепрессанта. Действовать нужно было быстро. Дед захмелел и разулыбался, а я надел на него мундир с орденами и медалями и пересадил в кресло-каталку. Через пять минут мы уже ехали в машине, а дед смотрел на меня, приветливо и с хитрецой ухмыляясь в усы. "Мы едем на праздник!" — сказал я.
Приехав на Аллею Славы, мы с дедом окунулись в сущий переполох: всюду мельтешили девочки и мальчики из почётного караула. Вокруг группки солидных мужчин в костюмах сновали фотографы и операторы, оркестр спешно расчехлял блестящие на солнце инструменты.
С нашим появлением всё это движение остановилось, взгляды окружающих были прикованы только к нам. К нам подошла девочка в темных очках на всё лицо: "Здравствуйте, я вас встречаю, мы очень рады, что вы пришли, Афанасий Ларионович", — выпалила она, сунув мне тугой конверт. Люди в костюмах, ещё секунду назад по-деловому скучающие, волшебным образом мгновенно вооружились букетами цветов. Процессия, подхватив улыбающегося и на всё согласного деда, двинулась к Вечному огню.
Прошло время. Карусель людей в костюмах не останавливалась. Стало жарко, и я из тени наблюдал за происходящим: одни политики сменялись другими. Они возлагали цветы, жали руку моему деду, фотографировались с ним "на память" и вручали какие-то пакеты, грамоты, награды (герою-то войны, у которого и так вся грудь в орденах: места нехватает).
Уставший дед в этой толпе почему-то выглядел очень одиноким, уже не вглядывался в этот калейдоскоп лиц, флагов, цветов. Он был единственным оставшимся в живых городским ветераном: так распорядилась судьба. Я впервые начал корить себя за свой поступок (сидели бы с ним сейчас дома, смотрели бы свой старенький телевизор с экраном на жидких кристаллах!), но отступать было поздно.
Когда возложение было окончено, я буквально вырвал деда у окружившей его группки прогрессивных социалистов-сталинистов и ещё каких-то местных маргиналов, которые пытались сагитировать старика забесплатно. А мы спешили на главное событие: военный парад.
Майское солнце палило всё жарче. Перед центральной трибуной монотонно проходили солдаты в разноцветных мундирах. Им на смену пришли реконструкторы. После них по плацу двинулась колонна мотобайкеров и затем — крестный ход.
После парада нас ждал ещё депутатский фронтовой привал. Я на секунду отошел от деда, чтобы ответить на очередной звонок.
Похищение
ДЕД ПРОПАЛ! Я метался по трибуне и вокруг неё. От деда не осталось и следа. Холодный пот выступил у меня на лбу, коленки тряслись, в висках чувствовался пульс. Ну, почему, почему это случилось!? Запищал телефон: звонили из партии, спрашивали, куда подавать машину, чтобы отвезти нас на привал. Паника! Деда в последний раз видели, когда его окружили байкеры.
Я мчался по городу в сторону 411-й батареи, нарушая все правила дорожного движения. Татуированные зверюги увезли деда с собой, усадив в старый "Виллис". Алкоголь и таблетки сыграли злую шутку: дед, ощутивший вторую волну эйфории, с радостным видом сам согласился поехать с ними.
Мне удалось догнать и остановить "Виллис". Водитель и группа бородатых мужчин в кожаных штанах смотрели на меня с недоумением и враждебностью: словно мой дед уже стал их собственностью. Я было собрался пристыдить этих ночных волков, однако плюнул и просто пересадил деда к себе.
Фронтовые 100 граммов
Итак, мы снова в деле. На первый привал мы опоздали всего на 15 минут. Привал начался с выступления партийного лидера, который призвал чтить память предков. Деду вручили микрофон, и он рассказал, что в первом бою ему не было страшно, а страшно стало только после боя, когда стали ясны масштабы потерь. Присутствующие выпили традиционные "фронтовые сто грамм" (и дед тоже), после чего на сцену вышел ансамбль гитаристов в афганских гимнастёрках.
Раскаяние
Дед уснул в машине, по дороге домой с привала, привалившись головой на моё надёжное плечо. Я привёз его домой и уложил спать, а на следующее утро нашёл уже окоченевшим. Совесть не дает мне покоя, поэтому, я пишу эту правдивую историю, в знак своего раскаяния. Пусть, прежде чем я покину эту землю, люди узнают — насколько низко может пасть человек. Это моё покаяние и теперь я могу уйти спокойно. Покинуть этот город, эту страну, этих людей. Ведь наконец-то мне открыли визу.
Друзья, если эта статья интересна для вас, познакомьте с ней своих Друзей в социальных закладках.БЛАГОДАРЮ!
Если вам интересны статьи в этом блоге, присоединяйтесь к нему ,чтобы автоматически следить за его обновлением.
Жмите,станем ДрузьямиЖелаю всем Успехов!
Алексей Куликов, (Одесса)
Логин в Skype: kulikovod
Е-mail: kulikovod@gmail.com Друзья, понравилась статья, добавляйте ее в свой блог с активной ссылкой на первоисточник http://kulikovrichteam.blogspot.com/
Tweet
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий